Хусаин Фаизханов – одна из малоизученных фигур в истории Татарского и Российского мусульманского интеллектуального сообщества. Оценка его широкой и разнообразной деятельности долгое время была непропорциональна реальному вкладу в различные сферы науки и общественной жизни. Только после обнаружения его письменного наследия, которое долгое время считалось утраченным, мы можем начать формировать адекватные представления о его личности.

Хусаин Фаизханов родился в 1823 году в татарской деревне Сабачай (ныне – село Сафаджай Нижегородской области). Его начальное образование было религиозным. Он учился сначала в своей деревне, затем в медресе Заказанья и Казани у местных авторитетных учителей, в том числе у Шихабуддина Марджани, который впоследствии стал одним из ведущих представителей татарской интеллектуальной мысли и одним из передовых деятелей российского мусульманства.

В 1849 году Ш. Марджани вернулся на родину после 11 лет обучения в медресе Бухары и Самарканда. По возвращении он быстро завоевал репутацию ученого человека. В начале 1850 года Оренбургское магометанское духовное собрание назначило его имамом-мударрисом первой соборной мечети Казани (Юнусовская мечеть, известная также как мечеть Марджани, построена в 1768-1771 годах). В том же году Хусаин Фаизханов начал обучение у Ш. Марджани, войдя в первый набор из 70 студентов (шакирдов). Он значительно преуспел в изучении теологии и права, став самым выдающимся учеником и близким соратником Ш. Марджани.

В Казани Хусаин Фаизханов познакомился со светской научной средой, представленной сотрудниками Императорского Казанского университета. Среди его новых знакомых был член-корреспондент Российской императорской академии наук Александр Касимович (Мирза) Казембек, который на тот момент был деканом первого отделения философского факультета и заведующим кафедрой арабской и персидской словесности Восточного разряда. Хотя период их общения был недолгим, это знакомство сыграло важную роль в жизни Фаизханова, и связи с А. К. Казембеком оставались прочными в течение последующих лет.

Уже тогда молодой шакирд Фаизханов продемонстрировал свои высокие познания в текстологии и заслужил доверие востоковедов, которые привлекали его к ответственной научной работе. А. К. Казембек поручил ему составить указатель к Корану, который позже был издан в Санкт-Петербурге под названием "Полный конкорданс Корана, или Ключ ко всем словам и выражениям его текстов для руководства к исследованию религиозных, юридических, исторических и литературных начал сей книги".

Фаизханов был обязан своими человеческими качествами и учителям, которые помогли ему продемонстрировать высокие познания в текстологии. Его тяга к знаниям ярко выражалась на протяжении всей его жизни. Помимо знания родного татарского языка, он овладел письменным тюрки, арабским и персидским языками. Благодаря своим учителям он получил религиозные знания, а также навыки критики текстов и каллиграфии. Близость к А. К. Казембеку побудила его выйти за рамки знаний, полученных в ходе первоначального образования, и устремиться к освоению критических методов светских наук. Он начал изучать научную академическую литературу и самостоятельно изучать русский язык. Уже тогда он начал собирать рукописи (некоторые из них он позже вынужден будет продать в Санкт-Петербурге).

А. К. Казембек, покинув Казань в 1849 году, откликнулся на вакансию профессора персидской словесности в Петербургском университете. В 1854 году по указу императора был учрежден факультет восточных языков, который официально открылся в 1855 году. А. К. Казембек стал его первым деканом. Он способствовал переводу в Санкт-Петербург своих коллег из Казани, где Восточный разряд был закрыт в связи с реорганизацией востоковедческого образования.

Из косвенных сведений можно установить, что среди друзей Хусаина Фаизханова в Казани были такие люди, как тюркологи-филологи И. Н. Березин и Н. И. Ильминский, арабист И. Ф. Готвальд, преподаватель восточной каллиграфии М. Г. Махмудов. Подробностей о взаимоотношениях Хусаина с ними неизвестно. Многие имена упоминаются в письмах Хусаина, а Риза Фахретдин сообщает, что уже тогда Хусаин привлекался учеными для переписывания текстов. Именно Хусаин Фаизханов способствовал установлению контактов между Ш. Марджани и казанскими учеными, что в будущем дало свои положительные результаты.

Переехав в Санкт-Петербург, А. К. Казембек не забыл молодого теолога, поразившего его своими знаниями. Он планировал устроить Хусаина на работу в университет лектором арабского языка. Несмотря на скептическое отношение к этому Ш. Марджани, Фаизханов решил переехать. Прибыв в Санкт-Петербург (это произошло не позднее середины 1853 года), он, однако, не смог сразу получить работу в университете. Бюрократические сложности затянули процесс его трудоустройства почти на десять лет. Тем не менее, оказавшись в новом городе, без средств к существованию и без работы, он не остался без дела. По крайней мере, с 1853 года он занимался переписыванием рукописей по поручению директора Азиатского музея (основан в 1818 году) академика Б. А. Дорна. Сначала эта деятельность имела для него значение именно материального подспорья. Осенью 1854 года Хусаин продал Академии наук 26 рукописей на восточных языках из своей коллекции, привезенной из Казани.

Ознакомление с каталожными фондами Института восточных рукописей РАН в Санкт-Петербурге (правопреемника Азиатского музея) показывает, что переписыванием рукописей Фаизханов занимался вплоть до 1866 года, что делает его одним из основателей формирования и каталогизации рукописного фонда этого ведущего востоковедческого научного центра страны. Можно дивиться, наблюдая, с какой красотой и аккуратностью почерков он выполнил копии документов.

Одним из первых поручений было переписывание тюркского текста сочинения "Краткая история шекинских ханов" (Шеки ханларынынг ихтисар узар тарихы) Керим-ага Фатеха на семи листах, выполненного арабским шрифтом, почерком насх (Арабографичный фонд ИВР РАН, В 748 (590bb)). Позже, в 1858 году, это сочинение было издано Б. А. Дорном (Muhammedanische Quellen zurt Geschichte der sudlichen Kustenlander des Kaspischen Meeres / hrsg. fibers, und erlautert von B. Dorn.Th. IV. Auszuge aus muhammedanischen Schriftstellern, betreffend die Geschichte und Geographic der sudlichen Kustenlander des Kaspischen Meeres, nebst einer kurzen Geschichte der Chane von Scheki. Arabische, persische und turkische Texte. 1858). В 1853-1854 годах Х. Фаизханов переписал позднюю копию на шести листах сочинения, известного под названиями "История ислама Дагестана" или "История Дагестана", созданного в начале XIV века Мухаммад-Рафи аш-Ширвани. В начале 1859 года Х. Фаизханов переписал почерком насх на сто восемьдесят восемь листов лейденского списка турецкого сочинения XV века "История дома Сельджуков" Йазыджы оглу Али (Арабографичный фонд ИВРРАН, D 116 (590bа)). Также Х. Фаизхановым была переписана копия XVIII века персидского сочинения "Фаси-хов свод", завершенное ок. 1442 года Фасихом Хавафи. Примерно в 1866 году датирована рукопись Х. Фаизханова раздела о династии Гуридов из сочинения персидского автора Мирхонда "Сад чистоты относительно жизни пророков, царей и халифов", выполненная стилем насталик, всего 25 листов, включая приложенный частичный перевод на русский язык (Арабографичный фонд ИВР РАН,В 655 (569a bis)).

Деятельность Хусаина Фаизханова по переписыванию текстов не только обогащала его самого, но и расширяла его эрудицию.

Не имея возможности официально работать в университете, Фаизханов также занимался частным преподаванием турецкого и татарского языков студентам Факультета восточных языков. Он проводил занятия на квартире. Здесь он довольно быстро завоевал уважение как среди коллег, так и среди студентов.

Несмотря на многочисленные обращения в Министерство просвещения со стороны ведущих столичных востоковедов и прошения самих студентов факультета, только с февраля 1858 года Хусаин Фаизханов смог приступить к практическим занятиям со студентами турецким и татарским языками в стенах университета. Однако, это не решило его финансовых проблем, но энергичный Хусаин находил время и силы для других видов деятельности.

Осенью 1858 года, замещая уехавшего на родину штатного университетского лектора-араба Ахмада б. Хусайна, Фаизханов приступил к преподаванию практического арабского языка. В результате, он вел 5 лекций по татарскому и турецкому и 2 лекции по арабскому языкам в неделю.

В то же время, Фаизханов активно участвовал в работе Императорской Академии наук. Особенно тесное и продуктивное взаимодействие было с тюркологом Вельяминовым-Зерновым, первым русским ученым, избранным в состав Академии наук.

С апреля до сентября 1858 года, в течение 4 месяцев, Фаизханов был командирован Академией наук в Московский главный архив Министерства иностранных дел с поручением сделать копии текстов тюркоязычных дипломатических документов. В результате этой поездки, Фаизханов переписал 378 документов вместо предполагаемых 275, выявив 103 новых документа, касающихся сношений Крыма с Российской империей, которые не вошли в прежние реестры.

Важным, хотя и попутным результатом, также стало установление интереснейшего факта из истории русской дипломатии - использования уйгуро-письменных текстов на тюрко-татарском языке в великокняжеских канцеляриях Московской Руси. Речь идет о Жалованной грамоте великого князя московского Василия Васильевича 1435 года и духовной грамоте княгини Софьи 1453 года.

Кроме того, Фаизханов выявил не менее 58 текстов - писем русских царей ханам и султанам Крыма, эмирам Бухары, ханам Хивы, калмыцким ханам, правителям Кавказа и персидским шахам.

Полученные результаты получили высокую оценку руководства Академии наук. Комиссия историко-филологического отделения Императорской Академии наук, в состав которой входили академики Б. А. Дорн и А. А. Куник, а также адъюнкт В. В. Вельяминов-Зернов, приняла решение о необходимости издания скопированных документов отдельной книгой. Было поручено В. В. Вельяминову-Зернову подготовить и издать этот сборник.

Издание состоялось в 1864 году в Санкт-Петербурге. Работа вышла под названием "Материалы для истории Крымского ханства, извлеченные по распоряжению Императорской Академии наук из Московского гласного архива Министерства иностранных дел". В том же году в Лейпциге был издан французский перевод этой работы.

В сборнике были опубликованы тексты 378 документов - официальных государственных грамот, адресованных правителям Польши и России. Самый ранний из них датируется 1520 годом, а самый поздний - 1742 годом. Этот сборник сохраняет фундаментальное значение для изучения истории Крымского ханства и крымскотатарского народа.

Помимо этого, работа снабжена именным, географическим и терминологическим указателями, составленными Хусаином Фаизхановым. Общий объем книги составил 950 страниц, из которых 938 страниц составляют труд самого Хусаина Фаизханова.

Поскольку Хусаин Фаизханов не был официальным сотрудником Академии наук, его имя не могло значиться на лицевой странице издания. Однако он упомянут в предисловии, написанном В. В. Вельяминовым-Зерновым.

Тем не менее, вклад Хусаина Фаизханова был оценен должным образом. 22 марта 1860 года он был избран членом Императорского Русского Археологического общества, став, таким образом, первым татарином-мусульманином, удостоившимся этого статуса.

Этот год является важной хронологической чертой, после которой наблюдается собственный внутренний рост и расширение кругозора Хусаина Фаизханова.

Примерно в это время, около 1859 года, Фаизханов уже начинает приступать к опыту написания собственных исторических трудов. Р. Марданов в 2011 году под условным названием "Кыскача татар тарихы" ("Краткая история татар") опубликовал рукопись, содержащую незаконченную работу, которую атрибутировал как копию оригинального сочинения, писавшегося Хусаином Фаизхановым. Судя по этой работе, уже тогда Хусаин осознал недостаточную научную разработанность вопросов истории волжских булгар и татар, поэтому решил предпринять свой опыт создания такой работы. Собственные последующие исследования позволили ему выйти на новый уровень раскрытия этих тем. Однако он надеялся, что труд о волжских булгарах напишет Ш. Марджани, в чем выражал готовность оказывать ему всяческое содействие. Через Фаизханова установились связи Ш. Марджани с петербургскими востоковедами.

Летом 1860 года по поручению Археологического общества Хусаин Фаизханов был направлен в научную командировку в Касимов (ныне - Рязанская область). Результатом поездки стало копирование 29 татарских надписей на надгробных камнях. Эти и другие материалы были включены в исследование В. В. Вельяминова-Зернова "Исследования о Касимовских царях и царевичах" (Издано в "Трудах Восточного Отделения Императорского Археологического общества". 1863-1866. Ч. IX-XI; 1887. Ч. XII; немецкий перевод вышел в Лейпциге в 1867 году). Изыскания Хусаина оказались полезными и для его собственных будущих работ.

В 1861 году университет командировал Фаизханова в Оренбургскую губернию с целью сбора лингвистического материала у казахского населения. Фаизханов посещал Оренбургский край в 1860 году, самостоятельно собирал в казахских аулах лингвистические, фольклорные и этнографические материалы. Во время этих научных командировок 1860-1861 годов он сближается с казахскими просветителями Ибраем Алтынсариным (1841-1889) и Чоканом Валихановым (1835-1865). Он начинает собирать материал для планируемого "Казахско-русского словаря" и учебного пособия, которое сам предполагал издать под именем Ч. Валиханова. Неизвестно, какова была реакция на это предложение самого Ч. Валиханова, но ранняя смерть обоих ученых помешала этому замыслу. Тем не менее, собранные материалы использовал тюрколог Л. З. Будагов (1812-1880), включив их в фундаментальный "Сравнительный словарь турецко-татарских наречий со включением употребительнейших слов арабских и персидских" (Санкт-Петербург, 1869; 1871; т. I-II).

Некоторые изменения происходят в этот период и в университетской деятельности Хусаина, которым, однако, способствовало печальное событие. В феврале 1861 года скончался молодой штатный университетский учитель восточной каллиграфии Бинйамин Аминов (1832-1861), на замещение этой должности по результатам конкурса прошла кандидатура Хусаина Фаизханова. Из-за сложностей, вызванных с временным закрытием университета в период с конца 1861 по осень 1862 года, он был утвержден в этой должности и, тем самым, официально зачислен в штат Факультета восточных языков только 3 ноября 1862 года.

Начиная с 1862 года деятельность Х. Фаизханова становится еще более масштабной и плодотворной, выходя уже за рамки научной и образовательной деятельности.

Распределяя силы между преподаванием и выполнением поручений Академии наук, Хусаин не оставляет и личных интересов. Во время очередной его командировки в казахские аулы Оренбургского края, организованной университетским руководством, в апреле1862 г. Хусаином на западном берегу Волги обнаружены три надгробных камня с булгарскими надписями. Занимаясь этим фактически попутно, по собственной инициативе, Хусаин скопировал и затем перевел их, предложив интерпретацию лексики на основе сопоставления с чувашским языком. Результатом стала единственная опубликованная при его жизни научная работа – статья «Три надгробных булгарских надписи» (в журнале «Известия Императорского археологического общества». СПб., 1863. Т. IV. С. 396–404, табл. I–III (прилож.)). Новаторский подход привел его к научному открытию, имевшему этапное значение для изучения булгарской эпиграфики и истории чувашского языка.

Накопление материалов по истории булгар и татар, совершенствование собственных исследовательских навыков в ходе общения с представителями научного сообщества привели к тому, что Хусаин начал подготовку собственных научных работ, уже превосходящих то, над чем он работал 1859–1860 гг. Хусаин занимался написанием сводной «истории династии Чингисидов», а также работ по истории Волжской Булгарии, Казанского и Касимовского ханств. Рукописи первых двух сочинений не обнаружены, другие два не были завершены. Однако те материалы, которые оказались впоследствии доступны современным исследователям, позволяют однозначно утверждать, что именно Фаизханов был основоположником национальной татарской историографии в этих областях, если понимать под этим именно научное историописание, а не компилирование источниковых данных в русле событийной истории.

Несмотря на то, что собственные труды Хусаина Фаизханова не увидели свет ни при его жизни, нив последующие ближайшие годы, когда они как никогда могли быть актуальны, какая-то часть его мыслей, обсуждавшихся в переписке с Ш. Марджани, а также, однозначно, некоторые материалы нашли отражение в работах Ш. Марджани: историческом сочинении Мустафадал-ахбар фи ахвал Казан ва Булгар («Изучение известий о состоянии Казани и Булгара», Казань, 1885; 1890. Ч. I–II) и 6-томном библиографическом словаре Вафиййатал-аслаф ва тахиййат ал-ахлаф («Даты смерти предшественников и их приветствия потомству»; в 1889 г. было издано только введение). Среди них – видение этногенеза татарского народа, значительное место в котором уделяется смешению финно-угорских и тюркских элементов. Это идея Фаизханова, в которой он смог убедить Ш. Марджани.

Исторические взгляды Хусаина Фаизханова полностью соответствуют современной его эпохе методологии исторической науки. В подходе к историческим сведениям он умело сочетал критические методы традиционной мусульманской текстологии и подходы методологии европейского научного источниковедения, вырвавшись из типичной для мусульманской историографии практики компилирования и составления пространных комментариев и супракомментариев на труды предшественников. Он продуктивно использовал данные письменных источников, свидетельства археологии, этнографии, лингвистики, фольклора.

Хусаин Фаизханов отметился не только как филолог и историк (совмещая эти амплуа), но и как лингвист. К началу нового 1862–1863 гг. учебного года он подготовил для студентов пособие по изучению татарского языка, интегрировав личный преподавательский опыт и разработав собственную структуру, отличавшуюся в сравнении с имевшимися работами подобного плана. В 1862 г. он издает «Краткую грамматику татарского языка» в литографическом виде. В качестве приложения Хусаин снабдил работу хрестоматией для чтения, включавшей тексты на разных родственных литературных языках: «Калила и Димна» в его собственном переводе на поволжский тюрки (старотатарский) с арабского языка, Грамоту крымского хана Джанибек-Гирея (XVII в.) на крымско-татарском языке, отрывок из Маджалис ан-нафаис Мир Алишера Навои на среднеазиатском тюрки  (чагатайском), а также отрывки из частных писем. Дажепосле выхода в свет этого издания Хусаин Фаизханов продолжал совершенствовать свою работу. В марте1865 г. им было подготовлено второе учебное пособие для студентов, также на русском языке. К сожалению, это сочинение не доступно науке. Предполагается, что эти материалы были использованы его младшим братом, Абд ал-Алламом Фаизхановым (1850–1910), который каким-то образом интегрировал их в собственную грамматику татарского языка, изданную на татарском языке, под названием Татар телигэ кыскача гыйльми сарыф («Краткая грамматика татарского языка», Казань, 1887).

25 февраля 1864 г., спустя десять лет после прибытия в Санкт-Петербург, Хусаин Фаизханов наконец был официально утвержден в звании лектора Факультета восточных языков. Его карьера развивалась удачно, а масштабы деятельности расширялись.

Занимаясь наукой и преподаванием, Хусаин Фаизханов не отстранялся от общественной жизни, будучи обеспокоен участью и перспективами российской уммы. Зимой 1862–1863 гг. Фаизханов написал программную работу Олуг мадраса («Высшее медресе»), в 1865 г. планировал завершить смежное с ним по содержанию, но более теоретическое и направленное, видимо, на широкий круг лиц сочинение Рисала («Послание»). Ни одна из этих работ не была издана при жизни Х. Фаизханова, но первые две упомянутые были известны Ш. Марджани, который даже планировал их издание.

Фаизханов обратил внимание на проблемы мусульманского образования в стране, подойдя к ним комплексно. Он выступал за организацию системы всестороннего образования мусульманских религиозных деятелей путем введения в программу медресе светских дисциплин и изучения русского языка. По первоначальной задумке планировалось основание таких медресе в крупных городах империи, где проживает значительное число мусульманского населения (Оренбург, Семипалатинск, Троицк, Астрахань, Бахчисарай, Уфа, Казань), в дальнейшем должно было следовать их распространение на другие населенные пункты. Не ставя под сомнение обязательное изучение арабского языка, Фаизханов настаивал на первостепенном изучении шакирдами родного татарского языка, и только после этого должно было следовать изучение иностранных языков — арабского, персидского, турецкого, русского, французского и немецкого. Он считал необходимым перевести на татарский язык основные труды по мусульманской теологии и праву, а также другим наукам, чтобы осуществлять их преподавание на родном языке.

По задумке Фаизханова, на высших ступенях получения образования обучающиеся должны были выбрать направление: шариатское, связанное с углубленным изучением арабского и персидского языков, религиозных предметов, либо светское, подразумевающее овладение шакирдами французским и немецким языками, углубленное изучение светских наук, с возможностью дальнейшего поступления в высшие учебные заведения. Таким образом, Фаизханов выступил автором концепции, которая охватила как религиозные, так и общегуманитарные и светские науки. Согласно его мысли, функции учебного заведения данного типа должны способствовать повышению эффективности развития самих мусульман.

Разработанный Фаизхановым проект реформы медресе, по некоторому предположению, был затем в какой-то степени (возможно, при содействии Ш. Марджани) использован В. В. Радловым (1837–1918), который, занимая в 1871–1884 гг. должность инспектора татарских, башкирских и киргизских мусульманских школ Казанского учебного округа, в 1873–1874 гг. инициировал создание в Казани Татарского учительского института для подготовки учителей для высших магометанских училищ (медресе). Проект «Положения Татарского учительского института» был в итоге отклонен Министерством народного просвещения, однако В. В. Радлов добился открытия в 1876 г. Казанской татарской учительской школы, где велось образование на русском языке. Ш. Марджани, занявший там место преподавателя вероучения (в 1876–1884 гг.), смог напрактике воплотить передовую образовательную программу. Впоследствии в более оформленном виде идея реформирования мусульманского образования получила воплощение в результате деятельности И. Гаспринского (1851–1914), который смог с начала 1881 г. реализовать разработанную им новометодную учебную программу на базе медресе Зынджырлы в Бахчисарае и инициировавшего массовое открытие заведений подобного плана.

Хусаин Фаизханов одним из первых татар-мусульман выдвинул идею основания печатного издания на татарском языке – газеты или журнала, – которое знакомило бы российских мусульман с положением дел в других частях мусульманского мира: Стамбуле, Каире, Тегеране и несло цели просвещения народа. Неоднократные попытки Х. Фаизханова совместно с его бывшим студентом, публицистом и исследователем П. И. Пашино (1836–1891) издавать в Санкт-Петербурге газету илижурнал на татарском языке не получили успеха (известно несколько проектов: в 1859–1862 гг. газета «Чулпан» («Планета»), в 1862–1863 гг. газета «Тан йолдызы» («Утренняя звезда»), в 1864–1865 гг. журнал «Файда» («Польза»)). Фаизханов был одним из подписантов представления от 1865 г. об основании и издании востоковедческого общественно-политического печатного органа «Азиатское обозрение», направленного руководству университета. Среди других подписантов значились 6 профессоров и 1 доцент, каждый из которых был крупным ученым, но идея также осталась невоплощенной. Хусаин Фаизханов, таким образом, предвосхитил идеи И. Гаспринского, который организовал в Бахчисарае издание газеты «Тарджеман» («Переводчик»), выходившей с 1883 по 1918 г., сначала на русском и крымско-татарском языке, а с 1905 г. – только на крымско-татарском языке, оставаясь до этого года единственным печатным органом тюркоязычного и, шире, в целом мусульманского населения в стране.

Хусаин Фаизханов не был удовлетворен печатной продукцией мусульманской литературы, содержащей опечатки и отличающейся низким качеством бумаги и переплета, из-за чего выпускаемые книги быстро приходили в негодность. В своих программных работах Х. Фаизханов обосновывал необходимость создания при реформированном медресе собственной типографии, осуществлявшей бы качественное издание необходимой мусульманской литературы. Среди планов Х. Фаизханова было и создание при медресе собственных печатных органов. Он всецело поддерживал Ш. Марджани, который в 1866 г. был официально назначен от ОМДС на должность цензора текста Корана, в необходимости сличения текста Корана по списку мусхафа халифа Усмана (Расм усмани) при подготовке печатного издания.

Сырой петербургский климат, тяжелые условия проживания и большие нагрузки подорвали здоровье Х. Фаизханова, который до самых последних своих дней не прекращал работы. Весной 1866 г. он отправился в свою последнюю командировку – в Оренбургскую губернию, рассчитывая собрать там дополнительные материалы для словаря казахского языка. Однако обострение болезни не позволило ему выполнить научные задачи. Он умер 28 августа (по старому стилю), 9 сентября, 1866 г. в родном ауле, где провел последние 4 месяца свой жизни, сражаясь с болезнью.

Дамир Мухетдинов,

первый заместитель председателя Духовного управления мусульман РФ,
д-р теологии, проф. СПбГУ